Интернет вещей — путь в средневековье

Широко распространённые устройства с подключением Интернета уязвимы настолько, что недавно хакеры взломали казино, используя аквариум. В аквариуме были установлены датчики, измеряющие температуру и чистоту воды, передавая результаты измерений через интернет. Хакеры смогли подключиться к каналам датчиков, а затем к компьютеру управления и уже оттуда — в другие сегменты сети казино. Злоумышленники смогли заполучить и скопировать в Финляндию 10 гигабайт данных.

Взглянув на этот эпизод с аквариумом, мы обнаружили проблему с устройствами «Интернета вещей»: на самом деле не мы ими управляем. И не всегда ясно, кто это делает — хотя, наиболее вероятно, это разработчики устройств или рекламодатели.

В недавно опубликованной книге «Собственность: права владения, конфиденциальность и новое цифровое крепостное право» обсуждается к чему приводит насыщение нашей среды обитания большим, чем когда либо прежде количеством датчиков. Наши аквариумы для рыбок, «умные» телевизоры, «умные» холодильники с подключением интернета, Fitbits и смартфоны постоянно собирают информацию о нас и нашем окружении. Эта информация нужна не только нам, но и тем, кто хочет нам что-то продать. Это гарантия того, что подобные устройства уже запрограммированы на передачу информацией.

Возьмите, к примеру, Roomba^એ, очаровательный роботизированный пылесос. С 2015 года модели high-end создают карты домов своих владельцев, чтобы более эффективно перемещаться по ним во время очистки. Но, как совсем недавно сообщили Reuters^એ и Gizmodo^એ, производитель пылесосов Roomba, уже запланировал, поделиться этими картами с планами частных домов со своими коммерческими партнерами.

Нарушения безопасности и конфиденциальности встроены

Подобно Roomba многие «умные» устройства можно запрограммировать для обмена вашей конфендициальной информацией с рекламодателями по обратным каналам, о которых мы не знаем. Даже в случае интима! Чем бизнес-план Roomba отличается от бизнес-плана управляемого смартфонами устройства эротического массажа под названием WeVibe^એ собирающего информацию о том, как часто, с какими настройками и в какое время суток оно использовалось? Приложение WeVibe^એ отправляет эти данные своему производителю, который согласился выплатить многомиллионные компенсации своим клиентам, когда те это обнаружили и стали возражали против вторжения в частную жизнь.

Кроме того, эти обратные каналы — серьезная уязвимость в плане безопасности. Например, производитель компьютеров Lenovo продавал свои компьютеры с предустановленной программой Superfish. Программа должна была позволить Lenovo или компаниям, которые ей заплатили, тайно вставлять целевую рекламу в результаты поиска популярных Интернет-поисковиков, например, Google или Yandex. Это очень опасно: программа захватывает трафик веб-браузеров без ведома пользователя — в том числе и каналы веб-коммуникаций, которые, как считалось ранее, были надежно зашифрованы, например, соединения с банками и интернет-магазинами для финансовых транзакций.

Основная проблема заключается во владении

Одна из основных причин, по которой мы не контролируем свои устройства полностью, состоит в том, что компании пытаются нас убедить в том, что мы ими управляем, а на самом деле сами это делают и владеют ими, даже после того, как мы их купили. Человек может приобрести красивую коробку с электроникой, которая может функционировать как смартфон, но на встроенное туда программное обеспечение мы покупаем только лицензию на использование. Компании утверждают, что владельцами программным обеспечением остаются они и имеют полное право его контролировать. Как будто автодилер продал вам автомобиль, но заявил, что владеет двигателем, который вы арендуете.

Такой порядок разрушает базовую концепцию собственности. Джон Дир уже открыто озвучил фермерам, что своими тракторами они в действительности не владеют, программное обеспечение лицензировано для использования и поэтому они не могут модернизировать своё собственное сельскохозяйственное оборудование или даже отдать его в независимую ремонтную мастерскую. Фермеры против, но, возможно, некоторые из них готовы позволить себе вещи, которые сходно со смартфонами будут продаваться в рассрочку и максимально быстро.

Как долго до нас будет доходить мысль, что эти же правила пытаются применить к нашим «умным» домам, «умным» телевизорам, установленным в наших жилых комнатах и ​​спальнях, «умным» туалетам и автомобилям с подключением интернета?

Возвращение к феодализму?

Вопрос о том, кто управляет имуществом имеет долгую историю. В феодальной средневековой Европе король владел почти всем и все права собственности других людей зависели от их отношений с королем. Крестьяне жили на земле, предоставленной королем местному барону, и не всегда владели инструментами, которые они использовали для сельского хозяйства или в других ремеслах, таких как столярные работы и кузнечное дело.

Через много веков первоначальные западные экономические и правовые системы превратились в наше современное коммерческое соглашение (договор): люди и частные компании стали покупать и продавать предметы сами и распоряжаться собственными землями, инструментами и другими объектами. За исключением нескольких основных государственных правил, таких как охрана окружающей среды и общественное здравоохранение, где право собственности не имеет привязки.

Это означает, что автомобильная компания не может помешать мне покрасить свою машину шокирующим оттенком розового или заменить масло в любой ремонтной мастерской, которую я сам выбираю. Я даже могу попытаться самостоятельно модернизировать или отремонтировать свой автомобиль. То же самое верно для моего телевизора, моего оборудования для ферм и моего холодильника.

Однако распространение Интернета вещей, похоже, возвращает нас к чему-то вроде старой феодальной модели, где люди не владеют предметами, которыми пользуются каждый день. В этой версии феодализма 21 века компании для контроля над физическими объектами, которые, по мнению потребителей, принадлежат им, используют закон об охране интеллектуальной собственности, предназначенный для защиты идей.

Контроль интеллектуальной собственности

Мой телефон — Galaxy Samsung. Google контролирует операционную систему и Google приложения, которые обеспечивают хорошую работу Android-смартфона. Google лицензирует их для Samsung, который делает свою собственную модификацию интерфейса Android и сублицензирует право использовать её на моём собственном телефоне для меня или, по крайней мере, это является аргументом Google и Samsung. Samsung уже начинает сокращать количество сделок с поставщиками программного обеспечения, которые пытаются использовать информацию обо мне по своему усмотрению.

Всё это очень неправильно. Нам нужно исправлять положение с правами на наше собственное имущество. У нас должно быть право избавляться от рекламистов на наших устройствах. Нам нужна возможность отключить обратные информационные каналы рекламодателей не только потому, что нам не нравится, когда за нами шпионят, а потому, что эти «чёрные» входы — уязвимость нашей безопасности, как показано в сюжете о Superfish и взломанном аквариуме. Если мы не можем контролировать наше собственное имущество, то не владеем им. Мы просто превратились в цифровых крестьян, используя то, что купили и оплатили по прихоти нашего цифрового барона.

Несмотря на то, что сейчас все выглядит мрачно надежда есть. Эти проблемы быстро превращаются в кошмары для общественного имиджа некоторых компаний. Есть серьезная правовая поддержка для восстановления некоторых прав собственности потребителей.

Последние годы наблюдается значительный прогресс в восстановления прав собственности и изъятия их у потенциальных цифровых баронов. Важно то, что мы осознаём и отвергаем, практику компаний, которые пытаются это делать, соответственно, при покупке энергично отбирая наши права на использование, ремонт и модификацию нашего «умного» имущества и поддерживаем усилия по укреплению этих прав. Идея собственности по-прежнему сильна в нашем культурном сознании, и легко она не умрет. Это дает нам возможность. Надеюсь, что мы ими воспользуемся.

Источник перевода: The ‘internet of things’ is sending us back to the Middle Ages